Первая его мечта умерла, когда ему было девять лет. Отец ушел из семьи к другой женщине. Мама надеялась, что он погуляет и вернется. Виктору она ничего не говорила о своей надежде, но в разговорах он постоянно слышал от нее: «Когда папа вернется, он отвезет нас на море». Или «когда папа вернется, мы купим дом за городом». Или «учись хорошо, папа будет рад, что у него умный сын».
Виктор слушал маму и верил – папа непременно вернется. Он хорошо учился до седьмого класса и все время ждал возвращения отца, которому он покажет свои школьные отметки и который будет гордится им, Виктором. О море он тоже мечтал. Вот они всей семьей летят на самолете в Крым, потом берут такси и едут по горному серпантину в Ялту, и каждый день купаются в теплой ласковой воде и лежат на галечном черном пляже. О доме больше мечтала мама. Короче, когда Виктору исполнилось лет четырнадцать, а отец так и не вернулся, Виктор задушил в себе эту мечту о полноценной семье. Вместе с этой мечтой тихо скончались и еще две связанные с отцом мечты – о море и о загородном доме.
Виктор понял, что мечтают дети, а взрослые живут как живется, как складывается и как случается. Он сразу повзрослел, стал грубым и прямолинейным циником, рубил правду-матку в глаза матери, которая уже не надеялась, что ее муж вернется, но по инерции говорила время от времени: «Вот, когда наш папа вернется…». Виктор при этих словах мысленно ругался отборным матом. Ему хотелось стукнуть бедную маму по голове или трясти ее, как грушу, и орать: «Блин, да никогда он не вернется. Завязывай с этой …».
Когда Виктор перешел в восьмой класс и совсем отбился от рук, неожиданно для себя он попал в театр – их класс отвела туда училка по литературе. Виктор вместе с друзьями хотел откосить от этого отстойного мероприятия, но училка твердо пообещала им кары небесные в смысле двойки в четверти по русской литературе, и они пошли, матерясь, издеваясь над собой и окружающими и пытаясь выглядеть крутыми.
Виктору пьеса понравилась. И все в театре понравилось. Казалось, там, на сцене, была та реальная жизнь, о которой он мечтал. А его жизнь по эту сторону рампы не была реальной, не была его жизнью, а чьей-то выдумкой.
Не сразу, но он захотел стать актером. Вначале он не признавался в этом желании сам себе и после спектакля критиковал всех и вся. А потом пошел в драматический кружок, неожиданно для себя, ни на что не надеясь. Но его приняли, возможно, потому что парней в кружке было трое, причем все трое не тянули на героев любовников, а Виктор был крепким и высоким да еще с упрямым характером. Театр перевернул его жизнь и родил новую мечту – поступить в театральный, стать знаменитым актером и утереть всем нос – и слабохарактерной маме, которая видела в нем в будущем рядового экономиста, и бросившему сына отцу, и одноклассникам, и учителям, вообщем, всему миру.
Но в театральный его не приняли. Он поступал в него дважды и провалился дважды. На экзамене он зажимался и потел, прочел монолог Гамлета (по какой причине он выбрал этот сложный монолог, непонятно) невнятной скороговоркой, ничего не чувствуя и испытывая ужас от того, что ничего не чувствует. И ничего не мог с собой сделать. Возможно, своей веры в себя оказалось недостаточно, а ни мама, ни, тем более, отсутствующий отец в него не верили.
В промежутках между поступлениями Виктор работал курьером и официантом. На третий год опять все пошло не так, — денег не было, мама заболела и получила инвалидность, и Виктор похоронил свою мечту окончательно. Он получил водительские права и стал таксистом.
Работал шесть дней в неделю, с раннего утра до позднего вечера. В первые полгода были разборки с коллегами, подставы с их стороны, конфликты с руководством, но Виктор все преодолел и потихонечку прижился среди шоферюг. Он понял, что водить машину – его призвание. В разборках с коллегами занимал жесткую позицию и даже лез в драку, но был отходчив и справедлив. Ему нравилось возить незнакомых людей и находить с ними общий язык. И хотя его не приняли в театральный, Виктору очень помогали его небольшие актерские навыки – он легко вживался в любую ситуацию, легко считывал настроение клиента и подстраивался под него соответственно. С пассажирами был прост в общении, умел поддерживать разговор, когда требовалось, умел молчать, когда клиенту было не до болтовни. Машину свою обожал и содержал в абсолютном порядке.
Приходил домой поздно, засыпал по дороге из ванной, после нескольких часов сна с трудом разлеплял глаза, пил крепкий кофе и опять уходил шоферить. Матери оставлял деньги на столе. Она вела хозяйство, стирала и готовила, мыла и чистила… Они почти не разговаривали. Он ничего не знал про ее жизнь, заботы и интересы. Но и ее не впускал в свою мужскую жизнь. Во-первых, что она могла в ней понимать! А во-вторых, привык полагаться на себя и только на себя. Конечно, была пара друзей со школы – Шурка и Алик – но виделись они редко, а когда встречались, то быстро напивались и, в основном, вспоминали хохмы из детства. Во взрослой жизни было мало юмора и веселья. В ней не было места мечтам, надеждам и светлому будущему. А была рутина, беспросветная рутина и еще раз рутина.
Через год сумасшедшей таксистской жизни Виктор привык жить текущим днем, не заглядывая в будущее и не думая о прошлом. Получил заказ, подъехал, позвонил, принял пассажира, довез до места назначения, получил деньги и опять все по кругу – получил заказ, ну и так далее. Пришел домой, принял душ, упал в постель и проснулся по звонку будильника. Ну и так далее, опять по привычному кругу.
Она села в его машину ближе к полуночи. Он уточнил адрес, настроил навигатор и включил счетчик. Ночной город после дождя выглядел немного театрально. Виктор не смотрел на пассажирку, чувствуя, что она погрузилась в себя и что-то обдумывает. Значит, едем молча. Ему не привыкать. Он включил музыку, потому что хотелось спать, — смена приближалась к концу.
— Музыка вам не помешает? — спросил ее.
Она медленно повернула голову в его сторону, будто обдумывая ответ. – Помешает.
Он пожал плечами и выключил радиоприемник. Она продолжала пристально смотреть на него, и он чуть задергался, — по правде сказать, ему еще не попадались неадекватные пассажиры, но историй от других водил слышал много.
— Мне нравится тишина. И ночь. Ночью должно быть тихо, вы согласны?
— Согласен. – Он легко соглашался с пассажирами. Тишина так тишина. Ночь так ночь. Как скажете. Мечтал добраться до койки и уснуть.
— Ночью прекрасно мечтается, — продолжала пассажирка. – Правда, в городе не видно звезд, но все равно ночь располагает к мечтам и фантазиям.
Виктор покосился на нее, — сидит, улыбается, глаза поблескивают, как у кошки.
— Вы знаете, что в определенное время ночи можно загадывать желания, и они всегда осуществляются?
— Это когда же?
— Конечно, в полночь.
— Как в сказках? – хмыкнул он. – Насколько я помню, была такая сказка про Золушку. Так вот, там в полночь как раз и заканчивалось волшебство, карета превращалась в тыкву, лакеи в мышей или крыс… не помню точно… А вы говорите, полночь – время желаний.
— Именно в полночь Золушка сбросила хрустальную туфельку и загадала, чтобы принц ее нашел.
— Это ваша личная трактовка сказки?
— Это логика волшебства. Наведенные чары рассеиваются, когда герой высказывает истинное свое желание.
Виктор поморгал уставшими глазами. Вряд ли он мог сейчас адекватно поддерживать разговор про волшебство. Он немного сбросил скорость, помня, что здесь, на мосту, установлены камеры слежения.
— А вы о чем мечтаете? – спросила пассажирка.
— Я? Ни о чем. Я давно уже не мечтаю. Времени нет и сил тоже.
— И зря.
— У вас, наверное, офисная работа с девяти до шести. Время мечтать – вагон и маленькая тележка. Да и на работе за компом можно фантазировать.
— А вы человек приземленный и без фантазий, — уточнила она.
— Примерно так. Жизнь заставила ходить по земле и смотреть под ноги.
— И все-таки, — настаивала она. – Уверена, что маленькая мечта у вас все-таки есть.
Вот пристала! Скорей бы довезти ее до места назначения и распрощаться.
— Есть, — сказал он. – Но такая маленькая… вам не понравится. Я уже несколько дней мечтаю выспаться.
— Хорошая мечта, — сказала она серьезно. Он даже покосился на нее – нет, не шутит.
— Других пока нет.
— Нужно ее исполнить. Мечты не должны застаиваться. Мечты существуют для того, чтобы их исполняли. И чем скорее, тем лучше.
— Тогда до исполнения моей мечты осталось… — он поглядел на часы, — около сорока пяти минут. . Если ДПС-ники не остановят. Через пять минут будем у вашего дома, и назад мне минут тридцать… пока машину припаркую, пока поднимусь, поем и спать.
И тут зазвонил телефон.
— Витечка, — умиленным голосом сказала диспетчерша. – Прости меня, ради бога. Знаю, что ты за рулем почти двенадцать часов. Но у нас форс-мажор. Хороший заказ, в аэропорт, взять клиента, оплата по двойному тарифу. Ты там ближе всего. Остальные далеко и, знаю, не согласятся, черти, — завтра суббота, они на дачу семьи везут, святое дело.
— Танюш, — устало ответил Виктор. – У меня глаза закрываются, боюсь заснуть за рулем. Найди другого, ты ведь из-под земли водителя достать можешь. Или перекинь заказ контрактникам.
— Витюш, — затараторила диспетчерша. – Так деньги хорошие, тебе пригодятся, ты ведь меня просил тебе хорошие заказы давать. Вот я по дружбе и звоню. Конечно, можно и на сторону отдать… но мой начальник с меня голову снимет. Да и время еще есть. Пару часов сможешь покемарить на заднем сидении.
— Ладно, скидывай заказ, — зевая во весь рот, согласился Виктор. – Терпеть не могу спать в машине… последний раз иду у тебя на поводу. По дружбе.
Разговаривая, он повернул во двор нужного дома и тормознул у подъезда.
— Откладывается моя мечта, — хохотнул он. – Срочный вызов. Теперь домой попаду только к утру.
Пассажирка открыла сумочку и пошарила в ней рукой.
— Вот незадача, — огорчилась она. – Кошелек забыла. Придется вам со мной подняться за деньгами.
— Ладно, идемте. Хоть ноги разомну.
Виктор закрыл машину и пошел за ней в подъезд. Он не любил такие ситуации. Мало ли кто окажется у нее дома. Но сказать ей – я посижу, а вы мне деньги в машину принесите, — тоже не мог. Номер квартиры он не знал. Уйдет и не вернется.
Она открыла дверь, кивком пригласила войти, но Виктор задержался на пороге, оглядываясь и изучая ситуацию. Пассажирка зажгла свет в прихожей. Он впервые ее разглядел – тоненькая, молодая, модно одетая, с интеллигентным лицом. Вряд ли такая обманет. Ушла вглубь квартиры, а он так и стоял на пороге.
— Да вы заходите, не стесняйтесь. Вот деньги, – она вышла из комнаты и протянула ему две пятисотки.
— Спасибо.
— Давайте я вам кофе сделаю, а то действительно заснете за рулем. Нет, не снимайте обувь, у меня не убрано.
Виктор так и не понял, почему согласился на кофе. Скорей всего, усталость притупила бдительность.
Он сел на кухонный диванчик с мягкими подушками и смотрел, как она включает кофемашину и достает чашки. Поставила их на стол, наклонилась к его лицу – он даже немного подался назад – странно улыбнулась и сказала внушительно: — Спите.
Последнее, что он помнил, ее лицо с большими глазами, которые становились все больше и больше, и он утонул в них. И отключился.
Очнулся он через минуту, как ему показалось, лежа на диване. В кухне было темно и тихо. Виктор вскочил на ноги. На часах было два часа ночи. Боже, он чуть не проспал заказ. Где она, эта чертова баба.
Она вошла бесшумно и включила свет, будто караулила его сон. Тут же заурчала кофемашина и выплюнула кофейный адреналин в чашку.
— Выспались?
— Я заснул? Ничего не помню…
— А ничего помнить и не надо. – Она вручила ему чашку и села напротив. – Главное, что ваша мечта осуществилась. Вы спали на диване, а не в машине. Почти как дома.
Он сморщился от неловкости, залпом выпил кофе. Странно, но чувствовал себя отлично, как будто проспал весь день. Она улыбалась, как … не знаю, кто. Молчала и наблюдала за ним.
— Блин, блин… не иначе, как потащит в кровать…
— Вам пора уходить, — сказала пассажирка. Проводила его до двери.
В машине он проверил карманы – деньги были на месте.
В воскресенье, сидя в пивной с Аликом, он рассказал другу эту историю, которая не выходила у него из головы.
— Может, она искательница ночных приключений? – предположил Алик, приканчивая третью кружку пива. – Она тебя не раздевала? Не трахала во сне?
— Нет, я бы знал… В том то и дело, что все было пристойно. Она просто дала мне выспаться. И после сна я был, как новенький, и пахал до утра, без проблем.
— Может, чего в кофе подсыпала?
— Говорю тебе, я к ее кофе тогда и не притронулся.
— Может, травой какой пахло? Сладко так?
— Блин, Алик, какая травка! Хотя я мало что помню.
— Видишь, — обрадовался Алик. – Она твою память отшибла.
— А ей это зачем? Меня не тронула, деньги тоже, машина на месте… Я не помню только, как заснул, а все остальное прекрасно помню.
Виктор долго не раздумывал над случившимся. Было и прошло. Теперь и у него была своя таксистская байка!
Примерно через месяц он ждал клиента у ночного клуба. Было далеко за полночь, и он привычно слушал музыку, чтобы не заснуть. Внезапно задняя дверца открылась, кто-то сел в машину и сказал: – Поехали. Быстрее.
Виктор рванул с места, а потом уж посмотрел, — на заднем сиденье сидела женщина и напряженно вглядывалась в темноту, будто кто-то ее преследовал.
— Быстрее, — крикнула она. – Едем вперед, не сворачивая, потом я покажу дорогу.
Они на большой скорости пронеслись по улице, свернули в подворотню, проехали через пару дворов и выскочили где-то в районе жилых многоэтажек, ближе к окраине.
— Стойте, — приказала женщина. Открыла дверь и пересела на переднее сидение. Она показалась ему смутно знакомой. Одета в косуху, кожаные облегающие брюки, лицо густо накрашено.
— Куда едем?
— Привет, незнакомец, — сказала она хрипло. – Или знакомец?
Он не знал, как к ней обращаться и промолчал. Теперь он узнал ее – это на ее кухне он спал, как убитый.
— Как с мечтами? – насмешливо спросила она. Значит, тоже узнала.
— Никак.
— Тогда поехали, — и назвала другой адрес, не тот, по которому он ее когда-то вез.
— Как тебя зовут? — спросила через минуту.
— Виктор. А вас?
Она не ответила. Сидела и смотрела перед собой. Кто она? Может, из эскорта? Слишком вызывающе одета. Красивая и уверенная в себе. Он таких обходил стороной и не потому, что денег больших не водилось. Побаивался. Никогда не знал, что у них на уме.
— Отвратительная погода, — вдруг проговорила она. – Сейчас бы на юг, к морю. Говорят, что дожди продолжатся еще две недели.
— Мне отвечать?
— Можно и не отвечать… Все равно знаю, о чем думаешь. Гадаешь, кто я по профессии.
— Больно надо гадать…, Мне какая разница? Меньше знаешь. Крепче спишь. И потом. Вряд ли мы еще встретимся.
— Встретимся, — уверенно сказала женщина. – И не раз. Пока все не развяжется.
Виктор промолчал. От женщины исходила какая-то неправильность, притягательная неправильность. И духи ее были нездешними.
— Виктор, друг мой Виктор, — пропела она. – Ты что, меня боишься?
— Глупости.
— И правильно. Глупо меня бояться. А скажи мне, дружок, не хотелось бы тебе попасть на море?
Виктор замер. Неужели Алик был прав, и она его снимает.
— С вами? – спросил он и закашлялся.
— Что ты, конечно, не со мной. С чего ты взял, что я с тобой хочу на море поехать? Я не для этого.
— А для чего?
Она опять приблизила к нему свое сильно накрашенное, а потому грубоватое лицо, и прошептала: — Я здесь для исполнения желаний.
Он уставился на дорогу, стараясь ее не коснуться.
— Ведь ты когда-то мечтал попасть на море?
— Ну…
— А сейчас мечтаешь?
— Нет.
— Врешь, — засмеялась она лукаво. — Зачем ты мне врешь? Ты думаешь, что не можешь себе это позволить. Ты закопал свою детскую мечту, но она-то не умерла. Мечты никогда не умирают. Хочешь поехать к морю? Только скажи, и поедешь.
— Вы кто?
— Если хочешь, зови меня феей, — опять засмеялась она. – Или Фаей, как тебе удобней. Итак, ты хочешь к морю?
— Хочу, — сказал он, чтобы она отстала.
— Очень хочешь?
— Очень. – И вдруг он почувствовал, что действительно хочет оказаться на море, прямо представил себе, что садится на самолет, прилетает в Симферополь или в Сочи, едет на такси в гостиницу, а оттуда – к морю… И море точно такое, как он представлял себе когда-то в детстве.
— Да, вижу, что хочешь. Считай, что твоя мечта осуществилась.
— Ладно, принято, Спасибо, дорогая фея.
— Пожалуйста, крестник, — засмеялась она звонко. – Привези мне с моря ракушку, чтобы в ней волны шумели.
На следующий день к нему подошел сменщик и предложил путевку в санаторий, правда, не в Сочи, а в Алушту. У сменщика оказались проблемы с сердцем, и он ложился в больницу. Поскольку лететь нужно было на следующий день, сменщик отдал путевку за полцены. В туристическом агентстве Виктор купил билет, который кто-то сдал час назад. Начальство побурчало немного для порядка, но отпустило.
Так Виктор провел на море две незабываемых недели. Ракушку он нашел перед самым отъездом и спрятал в чемодан.
Теперь, разъезжая по городу, он все время высматривал Фаю (фею). Он смеялся над собой, но все равно искал ее. Конечно, говорил он себе, — она не могла все подстроить — и болезнь сменщика, и путевку на море. Алик и Шурка тоже считали, что все это чушь, и так сложились обстоятельства. Конечно, это была случайность. Но байка Виктора все равно была самой крутой из всех шоферских историй. Алик поспорил даже на стольник, что эта фея еще появится в жизни Виктора.
— Может, — она твоя биологическая мать? – предполагал он с азартом. – Расспроси свою мамашу, может, признается, что тебя усыновила. Ничего, что она не намного старше тебя. Сейчас рожают и в тринадцать.
— Она просто положила на нашего Витюшу глаз, — говорил Шурка. – И так его заманивает, мороча голову тайнами. Сейчас это модно. А потом утянет в койку и заставит жениться.
Он увидел ее на улице, не поверил своим глазам, но посигналил на всякий случай. Фая шла вприпрыжку, как девочка, и была одета, как девочка – в плиссированную юбку и майку с кошками.
Она села в его машину и обняла – была рада его видеть.
— Как море?
— Превосходно!
— Вот видишь, а ты не верил, что попадешь.
— Я тебе ракушку привез, но она дома. Не знал, что тебя встречу.
— А родителям что привез?
— Маме – мед, сувениры крымские.
— А папе?
— Отец нас бросил давно.
— И не появлялся с тех пор? И не звонил?
— Звонил и появлялся, но мама его выгоняла. И я тоже раз спустил его с лестницы. Ушел, так уходи с концами.
— А как же твоя мечта?
— Какая мечта?
— Неужели ты никогда не хотел, чтобы твои родители были вместе.
— Хотел, не хотел, причем здесь мое хотение?
— Очень даже причем. Может, твой отец жалеет, что ушел от вас и хотел бы вернуться. А вы ему ни единого шанса не дали.
— Слушай, — разозлился Виктор. – Не лезь ты не в свое дело. За море спасибо, конечно, но моя семья – дело дохлое. Ни мать, ни отец не хотят жить вместе.
— А ты? Ты хотел бы общаться с отцом?
— Интересно, что он мне скажет? Да и мне нечего сказать ему.
— Разве ты не хочешь помечтать о том, чтобы все в вашей семье изменилось?
— Не хочу. Я вырос и не нуждаюсь в отце. Как и он во мне. Ты хочешь сказать, что можешь взмахнуть волшебной палочкой, и семья восстановится?
Фая вздохнула: — Волшебная палочка работает не во всех случаях. Конечно, я как фея могу многое, но ты должен захотеть сам…
— Бред какой-то, — рассердился он. – Ты это серьезно?
— А ты попробуй. Помечтай, например, о том, что отец тебе звонит или приходит к вам домой…
— Ладно, помечтаю, тебе на радость. С другой стороны, почему я должен облегчать феям работу? Все, девушка, мне пора на вызов… И выставил Фаю из машины. Он был так сердит, что даже не дал ей свой телефон и не взял ее номер.
Вечером, когда он приполз с работы, мама не спала. Он ел и слушал ее болтовню в полуха. И вдруг сделал стойку. Мать, кажется, сказала, что звонил отец. Ну да. Звонил. Спрашивал, как у них дела? Мать говорила виновато, потому что в этот раз не бросила трубку и не послала его куда подальше.
— Понимаешь, сынок, — оправдывалась мать. – Столько лет прошло… Все плохое забывается со временем… И я подумала, что твоему отцу там не совсем хорошо, раз он звонит мне. Ведь у нас было много хорошего. И я его давно простила…
Виктор сидел с застывшим лицом. Хотелось ругаться и плакать одновременно. Ведь он же тогда, рядом с Фаей, не дал слабину и ни секунды не помечтал об этом… Или все-таки… нет, не может быть…
— Мам, — сказал он устало. – Мне все равно. Если ты его простила, это твое дело. Но я не буду с ним разговаривать.
— Он хочет зайти к нам на ужин завтра. Ты не сможешь прийти пораньше?
— Нет.
Пришел очень поздно, но отец еще топтался в прихожей, надевая куртку. Как будто нарочно задержался. Мать провожала его с довольным видом. Виктор видел, что она приоделась и накрасилась.
— Привет, сынок, — сказал отец жалобно. Он постарел и похудел, только живот нависал над ремнем брюк.
— Привет.
— Вот, ждал тебя, дождался. Рад видеть… Ты вырос, стал…
Виктор, не слушая отца, прошел на кухню, взял котлету со сковородки и стал ожесточенно ее жевать. Ему было больно видеть такого старого отца… Когда-то Виктор так мечтал его увидеть, наорать на него, дать в морду за все… Злость испарилась со временем, осталась печаль и сожаление. А, пропади оно все пропадом! И мать вроде рада.
— Отец, — сказал он, выглядывая в коридор. – Можешь приходить к нам… только не часто.
— Да, да, сынок, спасибо…
— Но я тебя не простил!
— Ну и ладно, — сказал отец счастливо.
Виктор долго не мог уснуть – перед глазами стоял отец-обидчик и мать — его жертва. Но почему-то они выглядели довольными друг другом. Виктор перебирал обиды, лежавшие на душе булыжниками, вспоминал обвинительные слова, которые он хотел сказать отцу, а потом вдруг плюнул, отпустил все это и заснул.
Потом он понял, что все это – дело ее рук. Фея Фая опять вмешалась в его жизнь. И опять исчезла.
Друзьям Виктор рассказал, что отец приходил их навестить, но про роль Фаи не промолвил ни слова. Потому что все это смахивало на волшебство или на ворожбу. Может, она ведьмачка? Да нет, просто совпадение. Случайность.
Постепенно Виктор стал замечать за собой странные вещи. Он, который не обращал внимания на одежду, вдруг купил себе новые брюки и пару рубашек. В единственный выходной вместо встречи с друзьями пошел в театр. Пьеса ему не очень понравилась, но он вдруг представил, что играет в ней главную роль, и играет ее гораздо лучше, чем актер на сцене, проникновенней и честнее. Пьеса была про любовь, и по пути домой он стал мечтать о том, как встретит свою девушку, как они полюбят друг друга и поженятся. На свадьбу придут его родители… или их не нужно сводить на свадьбе? Нет, все-таки они – его родители… Виктор удивился, что думает о своей личной жизни и о будущем, остановил себя, а потом рассмеялся. Как говорят, мечтать не вредно.
Все это время Фая не выходила из его головы. Однажды он подъехал к Фаиному дому и долго ждал у подъезда, мечтая, чтобы она вышла и удивилась, увидев его. Иногда он думал, что вдруг Фая окажется той самой девушкой … да нет, конечно, быть того не может. Он возил с собой ракушку, чтобы отдать ей при встрече. Но дни шли, а его фея не появлялась. Он уже совсем отчаялся ее увидеть, и тут Фая сама позвонила ему. Он так и не понял, почему в компании ей дали его телефон. Но суть была в этом – она сама позвонила ему в его выходной день и попросила приехать. Виктор ехал к ней в растрепанных чувствах, волнуясь, как мальчик.
Она ждала его у подъезда, в этот раз одетая, как бомжиха. Он даже не сразу ее узнал. Она не переставала его удивлять своими странностями. Фая села на переднее сиденье, не поздоровавшись. Он вытащил из сумки сверток и протянул ей.
— Ракушка. С моря. Как обещал.
Она развернула упаковку, равнодушно повертела ракушку в руках и бросила под сиденье. – Едем. Вот адрес.
Они ехали за город. Молчали. Виктор разволновался еще больше.
— Фая, — спросил он. – У тебя все в порядке?
— В полном. Почему ты спрашиваешь?
— Ну, ты молчишь… я подумал, что…
— Все идет, как надо. Успокойся. Я пока еще с тобой. Еще есть время…Ты научился мечтать?
— Учусь… Оказалось, это сложнее, чем я думал.
— Да, это требует большой свободы. Чем круче мечта, тем свободнее должен быть человек. И тем сильнее он должен в нее верить.
— Да, я это понял. А ты о чем мечтаешь?
— О, я мечтаю быть свободной. Абсолютно свободной. От обязательств, от других людей, от собственного тела и разума…От всего того, что держит меня взаперти. Тогда я смогу взлететь, понимаешь?
— Не очень… А ты сможешь это сделать для себя или только исполняешь мечты других?
И тут она повернула к нему изумленное лицо и захохотала… — Мой дорогой, так ты действительно поверил, что я исполняю мечты?
Виктор смутился и что-то залепетал в ответ. Фая продолжала смеяться, почти истерически. Отсмеявшись, она сказала: — Какая разница, кто их исполняет. Главное, чтобы мечты исполнялись, ведь так?
Он не знал, что ей ответить.
Они подъехали к коттеджному поселку, остановились у двухэтажного дома. Фая долго смотрела на дом, а потом спросила: « Нравится?»
— Очень красивый.
— Хочешь, он будет твоим? Ты ведь мечтал иметь дом, свой дом.
— Это была мечта моей мамы.
— Но ты бы хотел его иметь?
— У меня нет столько денег.
— Они у тебя будут. Поверь мне.
И он ответил ей на полном серьезе – Я верю.
Она дала Виктору свой телефон, перезвонила через день и сказала, что договорилась с риэлтором – компания отдаст Виктору дом под гарантии (он не понял, какие, потому что волновался, да и Фая говорила быстро, невнятно, проглатывая слова и не заканчивая предложения) с рассрочкой платежа. Фая обещала принести все документы и привести нотариуса.
В назначенный день она не пришла. Виктор прождал час, а потом позвонил по ее телефону. Вначале никто не брал трубку, а потом мужской голос ответил: Я вас слушаю.
Виктор сбросил звонок. Через минуту ему перезвонили, и тот же мужской голос спросил: Простите, пожалуйста, вы только что позвонили по телефону моей жены. По какому делу? И представьтесь, пожалуйста.
Виктор, запинаясь, объяснил ситуацию.
— Вы не могли бы подъехать ко мне? — вздохнув, спросил мужчина.
Виктора провели на второй этаж крупной риэлторской компании в офис директора. Секретарь принесла чай и конфеты.
— Вы уж извините, — начал разговор мужчина. – Я был в длительной командировке и не смог предотвратить это дело.
— Какое дело? А где Фая? – спросил недоумевающий Виктор.
— Фая в больнице. Неврологической. Что он вам обещала? Квартиру, путешествие, дом?
— Дом.
— Надеюсь, вы ей не поверили?
— Поверил, — хотел сказать Виктор, пребывая в шоке от слова «неврологическая больница». Но вслух сказал: – Конечно, нет.
— Ну, слава богу. Прошлый раз моя компания выплачивала компенсацию за моральный ущерб в связи с предполагаемым мошенничеством. Фая почти продала человеку яхту. Уверяла, что он всю жизнь о ней мечтал. К сожалению, лечащий врач, выписывая ее из клиники, неправильно оценил ее состояние и уменьшил дозу. Это случилось в мое отсутствие. Фая убедила его, что с ней все в порядке. Она прекрасно умеет убеждать других людей. Ну, вы это на себе испытали. Что она вам еще обещала?
— Ничего, — ответил Виктор. – Не волнуйтесь, она мне ничего больше не обещала.
Но сам он сильно волновался, и сердце его сильно билось о ребра, и дышать было трудно.
— Я хочу предоставить вам компенсацию за действия… моей жены. Хотите путевку за рубеж, к морю, например?
— Спасибо, я уже был на море. – Виктор хотел добавить, — благодаря вашей жене, — но сдержался.
— Мм, может, билеты в театр… вы любите театр?
И Виктор внезапно сказал: — Да, я люблю театр. Я даже поступал дважды в театральный, но не прошел. Но знаете, теперь мне кажется, что я туда обязательно поступлю. Потому что это – моя мечта.
— Охотно верю. – Муж Фаи встал из-за стола и повел Виктора к двери. – Вот вам моя визитка. Звоните, если у вас будут проблемы. У нас в компании есть прекрасные юристы, например. Вам все услуги предоставят бесплатно. Спасибо за понимание.
Виктор задержался на пороге. – Скажите… ваша жена… она действительно особенная?
— В каком смысле? А, вы имеете ввиду ее диагноз… Нет, скорее, обычная шизофрения… Раздвоение личности… вы уже поняли, что она иногда считает себя феей, как в сказке…
— Она действительно исполнила три моих желания, — серьезно сказал Виктор. – А четвертое я исполню сам… накоплю денег на загородный дом и приду к вам. После того, как стану знаменитым актером.
— Когда станете, пригласите меня на спектакль, — засмеялся муж феи.
В машине Виктор под пассажирским сидением нашел забытую ею ракушку. Он прижал ракушку к уху и услышал шум моря. И голос феи, пробивающийся сквозь этот шум. Он подумал, что по сравнению с другими людьми она – самая здоровая, хоть и больная. Такой вот парадокс жизни.
Татьяна Золотухина