Она была небольшого роста, аккуратно сложенная, кудрявая и веселая. Все звали ее Сонечкой, даже когда она приблизилась к пенсионному возрасту. Это имя ужасно ей подходило.
Жизнь ее была не очень удачной. С мужем развелась после пятнадцати лет совместной жизни, которая больше походила на отбывание срока в тюремной камере. Муж мало зарабатывал, много пил, ничем не интересовался. Поэтому когда Сонечка подала на развод и ушла в однушку с дочерью-подростком, разменяв их совместную двухкомнатную квартиру, ей показалось, что она освободилась по УДО и готова начать все заново.
Тогда же или примерно в это время по миру катилась волна духовного освобождения. Эзотерические истины впитывались массами и отдельными индивидуумами жадно и без разбора – наконец-то все дорвались до главной тайны жизни. Кто мы, зачем мы сюда пришли, в чем состоит наше предназначение? – на эти сакраментальные вопросы сыпались ответы из многочисленных ведер духовных источников, и эти ответы в мире рыночной экономики и рыночных отношений были на любой вкус и цвет.
Сонечка впала в эти жизнедающие воды эзотерических разностей со всей своей врожденной жаждой жизни. Как и десятки тысяч неофитов, она посещала духовные семинары, постигала тайны восточных практик, на последние деньги ездила в Бразилию или Южную Америку к шаманам, чтобы обрести власть над телом и предвидеть будущее, ходила за тысячи верст в православные монастыри вместе с паломниками. Жажда просветления была бездонной и ненасытной. Сонечка впитывала в себя все доступные знания, как высохшая губка, назначала себе Учителей, а себя их Ученицей (непременно с большой буквы). Ее не смущали никакие разногласия в учениях российских и зарубежных гуру – все в ее голове укладывалось, упихивалось без противоречий и возражений, но в одном страстном стремлении накопить нужные знания, просветлеть и стать совершенным человеком.
Конечно, она верила всем Учителям – и тем, кто говорил на галактических языках от имени галактических цивилизаций, и тем, кто трансформировал ДНК за один единственный дорогостоящий семинар, и тем, кто восстанавливал тела Света. Инопланетянам она тоже верила, потому что они искренне стремились помочь землянам и планете Земля вознестись в следующее измерение. Бог и инопланетяне в ее голове прекрасно уживались друг с другом по причине их высшей природы.
Конечно, на просветление ушло много лет, но таких интересных, заполненных божественными событиями и прекраснодушными людьми, лет. Сонечка стала легко сходиться с теми, кто вместе с ней шел дорогой просветления. Ее мир постепенно обретал четкие очертания и границы. В этом мире людьми управляла безусловная любовь. В этом мире не было места злобе, агрессии, лжи и ненависти. Те, кто попадал в Сонечкин мир, купались в ее заботе, понимании, помощи и любви. И эти люди отвечали ей тем же. Они любили бесхитростную Сонечку, у которой не было двойного дна или камня за пазухой. А только радость и любовь. А как же иначе, когда тебя ведет Бог или высшее Я (Сонечка не всегда улавливала разницу между этими понятиями, ну да Бог с этим).
Те, кто не входил в мир Сонечки, просто туда не входил. Но со временем, конечно (Сонечка была уверена в этом), она их примет с распростертыми объятиями и укажет правильный путь. Когда Сонечке случалось сталкиваться с теми, кто не входил пока в ее прекрасный мир, в общественном транспорте, вначале ее трясло от их низких агрессивных энергий, начинала болеть голова или живот, хотелось выскочить из транспорта и пойти пешком. Но со временем она научилась с этим справляться – просто разворачивала свое тело Света и весь путь проделывала в этой защитной Мер-Ка-Ба. И никто и ничто из агрессивного трехмерного мира ее не касалось, и не угрожало вознесению. Вознесение тоже стало ее личной целью, навеянной самыми продвинутыми эзотериками, хотя, спроси кто Сонечку о том, что это значит, она бы затруднилась ответить. Слава Богу, никто из ее соратников такие глупые вопросы не задавал, поскольку все они в глубине (в самой-самой глубине) души понимали тайный (скрытый для инакомыслящих) смысл этого волшебного процесса. А непросветленных эта тема не касалась.
Ее дочь росла в мире своей прекраснодушной матери и тоже увлекалась эзотерикой. Она начала увлекаться ею раньше, чем Сонечка, и гораздо серьезнее. Дочь вышла замуж по любви, но муж оказался человеком далеким от целей просветления, и они разошлись. Дочь воспитывала свою дочь (внучку Сонечки) с помощью Сонечки. Конечно, внучка пошла по их стопам еще дальше. Так что вместе они составляли семью единомышленников, куда мужчинам путь был заказан по причине, выше упомянутой (далеки от духовности).
Одним прекрасным вечером, когда Сонечка сидела дома одна (ее дочь вместе с внучкой уехали отдыхать), читая книгу по нумерологии (ее последнее сильное увлечение), в дверь позвонили. На пороге стоял мужчина, по виду из тех, кто не только далек от просветления, но и не вызывает вообще никаких радостных чувств своим обликом. Был мужчина небрит, громоздок и чужероден. За руку он держал маленькую девочку.
— Добрый вечер, что вы хотели? — любезно спросила Сонечка, привычно подавив в себе чувство неприятие чужака.
— Добрый вечер, — сказал мужчина громким грубым голосом. – Э… видите ли, вот какое дело. Я ваш сосед справа. – И он махнул рукой на нужную дверь (там раньше жила вполне приличная семья Никитиных с двумя детьми, но они переехали в другой город). – Меня зовут Михаил. А это моя племянница, Аня.
— Здравствуйте, — тихо подала голос Аня, девочка лет шести.
— Вот… мы, значит, ваши соседи. Извините, не знаю, как вас зовут?
— Сонечка, то есть, Софья Андреевна, — любезно отвечала Сонечка.
— Я понимаю… тут такое дело… вы будете дома в течение пары часов?
— Да, — недоумевала Сонечка. – А что вы хотели?
— Моя сестра, Анюткина мама, попала в больницу, — объяснил Михаил, переминаясь с одной большой ноги на другую, такую же большую. – Очень неожиданно. Мы были вместе в кино, и она вдруг упала и потеряла сознание. Я вызвал скорую и взял Аню к себе. Мне только что позвонили из больницы и попросили приехать как родственника. Нужно дать согласие на операцию. Я бы взял Аню с собой, но Аня очень чувствительный ребенок, и боюсь, что больница произведет на нее плохое впечатление. Не могли бы вы посидеть с ней пару часов? Я мигом. На машине съезжу и быстро вернусь.
Сонечка посмотрела на девочку. Аня ей понравилась – тихая и светлая. Похожа на ее внучку немного.
— Конечно, оставляйте, — сказала Сонечка. – Я посижу.
— Огромное вам спасибо, — заволновался Михаил. – Я хотел подкинуть ее соседям снизу, мы с ними дружим. Но они куда-то уехали…
— Бегите, бегите, — любезно ответила Сонечка, приглашая девочку к себе. – Не волнуйтесь. У нас все будет хорошо.
Три часа пролетели незаметно. Сонечка умела прекрасно ладить с детьми, природу которых еще не успели испортить взрослые.
Михаил довольно быстро вернулся, рассыпался в благодарностях и забрал Аню домой. Сонечка еще немного почитала книгу о нумерологии, почти ничего не поняла, но прониклась уважением к глубоким познаниям автора.
Через день Михаил опять нарисовался в ее жизни. Он принес ей букет цветов. Сонечка поняла, что с ним не все потеряно и пригласила зайти. Михаил сказал, что Аню отправили к бабушке, поскольку ее маму будут оперировать. Они поболтали немного. Михаил работал в транспортной компании администратором. Жил один после развода (Сонечка даже не стала его спрашивать о причинах, и так было ясно, что никакая женщина с таким мужчиной долго не проживет).
Сонечка стала грамотно поворачивать разговор в сторону духовного развития, закинув вначале удочку на тему книг. Конечно, Михаил был в этом отношении абсолютно девственен. Ничего не читал и вообще мало что знал о духовности. Когда Сонечка с придыханием рассказывала ему о всяких практиках, которые она прошла, он смотрел на нее довольно странно, как на экзотическое существо, и даже хмыкнул пару раз.
— Все это бред собачий, — наконец вклинился он в сладкоголосие Сонечки. – Все, что вы говорите, противоречит точным наукам. Я закончил политехнический, а уж там в нас вдалбливали всякую физику и математику долго и крепко — на всю жизнь. Между прочим, у меня красный диплом.
— Михаил, а вы в Бога верите?
— Нет, не верю, — сказал он с вызовом. – А вы? Вы ходите в церковь, молитесь, поститесь?
— Нет, не хожу, — отвечала Сонечка твердым голосом. – Зачем мне ходить в церковь, когда Бог есть в каждом из нас. Церковь увязла в материальном, предала идеи Христа. А Бог меня ведет каждый день. Вот, закрою глаза, спрошу у Него совета, и Он мне всегда отвечает.
— Прямо таки отвечает, — ухмыльнулся Михаил. — А как вы определяете, с вами Бог говорит или Сатана?
— Ну, — заволновалась Сонечка, даже покраснев от такого невежественного вопроса. – Мне это сразу ясно. Потому что Бог меня ведет по жизни и никогда не подводил. Вот, например, когда я хотела ехать в паломнический тур, Он дал согласие, помог купить билеты и в поездке свел с прекрасными людьми, которые стали моими друзьями. Разве Сатана, как вы говорите, мог бы этому способствовать?
— Ну, не знаю… Говорят, что пути Господни неисповедимы, а у вас все так просто и ясно – спросили, Он ответил, да еще с билетами помог.
— Вот именно. Потому что Бог вездесущ и всемогущ.
— Я пойду, — сказал Михаил, вставая. – Мне завтра рано вставать. Спасибо за познавательную беседу. – И вдруг, прямо в лоб – А муж ваш где, уж извините за вопрос.
— Мы развелись, — сухо молвила Сонечка, совсем не удивившись его бестактности.
— А как же — в горе и в радости до конца жизни? И что-то там про прощение…
Сонечка с облегчением захлопнула за Михаилом дверь в свою квартиру и в свой мир. Конечно, она любила всех людей… Даже Михаила? Даже его!
В субботу, ближе к вечеру, Сонечка побежала к мусоропроводу с пакетом. Михаил стоял у своей двери, пытаясь открыть замок.
— Добрый вечер, — через силу сказала Сонечка (не могла простить ему дурацкий разговор о Боге).
Михаил что-то буркнул в ответ, возясь с замком.
На обратном пути Сонечка, вся собрав себя в кучку (почему она так нервничала?), уже почти прошмыгнула в свою квартиру, но Михаил остановил ее своей лапищей.
— Э, Софья Андреевна… простите, не могли бы вы мне помочь открыть дверь? Кажется, замок заело.
Вздохнув, Сонечка отвечала любезно, — Да, конечно, я посмотрю. Только я мало что понимаю в замках.
Замок был в порядке. Михаил не мог попасть ключом в скважину, потому что был сильно пьян. Сонечка поняла это, беря ключ из его руки. Она вставляла ключ в замок, а Михаил болтался сзади нее, дыша на нее перегаром, который она ненавидела еще по прошлой жизни с мужем. Образ пьяного мужа, икающего и шатающегося, возник в ее мозгу, и рука ее задрожала от злости.
— Не наваливайтесь на меня – почти закричала она. – Отойдите в сторонку. Вы заслоняете мне свет.
Михаил отпрыгнул назад. Сонечка открыла замок и толкнула дверь внутрь. – Вот, пожалуйста.
— Спасибо, — искренне сказал Михаил, прижав руки к груди. – Вы моя спасительница.
— Пить надо меньше, — откуда возник этот разговорный штамп жены пьющего человека? Так она говорила мужу?
— Знаю. Простите. Но операция у сестры была не очень удачной. Она в реанимации в тяжелом состоянии. Я не выдержал и выпил. Обычно я свою норму знаю.
— Хорошо, прощаю.
— Вы – ангел. Нет, серьезно. Я давеча вас обидел своими замечаниями о Боге. Не возражайте, обидел. Это мой больной вопрос. Мой дед был священником, отец атеистом. А я вот болтаюсь где-то посередине…
— Спокойной ночи.
— Нет, погодите… Вот вы говорили, что всех людей любите. Неужели всех?
— Всех,- твердо сказала Сонечка. – И матушку-Землю люблю. Вы даже не представляете, как она страдает от нашего поведения, просто душа переворачивается. Я вот, когда на даче копаюсь, всегда с растениями разговариваю, посылаю им любовь. И они мне отвечают благодарностью – у меня всегда самый лучший урожай среди членов нашего кооператива. И все человечество люблю, несмотря ни на что. Люди по природе своей не злые, просто их нужно научить жить правильно.
— И убийц, и насильников тоже любите? Воров всяких, интервентов?
— Они тоже божьи создания. Поэтому я люблю всех.
— А мужа своего почему тогда разлюбили?
— Почему разлюбила? Я его и сейчас люблю.
— Любите, а жить вместе не желаете.
— Это он со мной жить не захотел, — не подумав, выпалила Сонечка.
— Почему же? Вы себя неправильно вели? Не кормили его, не выслушивали, не поддерживали? Что у вас было не так? Ведь, как вы утверждаете, вы его любили?
— Что вы ко мне пристали с моим мужем?
— Я понять хочу… Меня жена тоже любила, а изменила и бросила.
— Значит, вы что-то сделали не так.
— Вот… я и говорю… значит, вы тоже сделали что-то не так по отношению к мужу. Или он вам насолил. Или оба… Я с себя ответственности не снимаю, тоже где-то накосячил с женой. Может, мало ей внимания уделял, все работал, как папа Карло, и деньги в дом тащил, ей все было мало. – Михаил облокотился на косяк двери для равновесия. – Извините, я немного пьян, и меня тянет на разговоры… ну ладно, ладно, — он замахал руками. – Я уже ухожу. (Сонечка облегченно от него отвернулась, но не тут-то было. Михаил не только не ушел, но устроился на косяке поудобнее). Извините, Софья Андреевна. У меня остался всего один вопросик… Очень важный вопросик про христианское прощение,- как с ним быть? Даже если я что-то не так сделал. Я не понимаю, объясните. Почему меня нельзя было простить? Разве я уж такой великий грешник?
— Повинитесь, пойдите к ней, и она вас простит и вернется.
— Ходил, просил… Не вернется она. Снова замуж вышла.
— Вы сами должны всех прощать и любить. Вот тогда ваша жизнь наладится.
— А что толку в моем прощении? Она все равно ушла от меня к другому.
— Все надо делать вовремя. Если бы вы сразу покаялись перед ней.
— За что? Это она мне изменила, а не я ей. И прощения не просила!
Сонечка поняла, что жизнь Михаила – сплошной бардак как результат нарушения божественных правил.
— Ну, не знаю, почему у вас ничего не получается. Вот у меня – прекрасная светлая жизнь, потому что я всех люблю и прощаю. Это – мой самый главный принцип.
— И меня прощаете? За то, что я вас в коридоре держу и мучаю вопросами?
— И вас.
— Хотя я вам отвратителен. Знаю, знаю, пьяные мало кому нравятся.
— Вы просто немножко не в форме, — уклончиво сказала Сонечка.
И тут Михаил нагнулся к ней близко-близко и нагло дохнул в лицо перегаром. Сонечка сморщилась, оттолкнула его с силой и внезапно ударила по плечу.
— И такого меня любите и прощаете? — громко заржал он. – Что же вы врете!
Сонечка захлопнула дверь и, тяжело дыша, прислонилась к ней с другой стороны. Вдруг она поняла, что сжимает кулаки и что-то шепчет… — Идиот, пьяный дурак, — услышала она свой непроизвольный шепот. Но слово «ненавижу» так и не было произнесено.
Михаил постучался к ней на следующий день. Она открыла дверь и встала на пороге. Он протянул ей банку с дорогим кофе. – Вот, я мириться пришел. Давайте с вами выпьем мировую.
Сонечка восстанавливала свой гармоничный мир весь вчерашний вечер и сегодня почти целый день. Она сидела в Мер-Ка-Ба, медитировала и просила Бога вернуть ей пошатнувшуюся гармонию. Ну и чтобы Бог наставил Михаила на путь истинный. Поскольку Бог всегда присушивался к ее просьбам, появление на пороге Михаила ею было расценено как знак Его воли.
— Входите. Но я кофе так поздно вечером не пью.
— А мне нальете?
Она вскипятила чайник, бухнула в сервизную чашку (гость все-таки) две ложки растворимого кофе (по кухне поплыл кофейный аромат) и залила кипятком. Поставила сахар и, поколебавшись немного, подала печенье.
Михаил, выбритый и тихий, болтал ложкой в чашке и пристально наблюдал за процессом растворения кофе. Возникла неловкая пауза.
— Знаете, Софья Андреевна, — осторожно начал он разговор. — Не то, чтобы вы меня убедили своими речами, но, признаюсь, я слушал вас в некотором удивлении. Давненько я не встречал таких чистых людей, как вы. Возможно, вы всех людей и не любите (Люблю, — вставила уверенное слово Сонечка), ну ладно, допустим, любите… но, по крайней мере, стараетесь не держать на них зла и пытаетесь прощать.
— Я не пытаюсь прощать, как вы сказали, я прощаю, — убедительно ответила Сонечка. – Поверьте, это не так сложно. Конечно, вначале не всегда удавалось прощать, но со временем я научилась. И, поверьте, когда я прощаю, такая радость разливается во мне, я так счастлива.
Михаил очень внимательно смотрел на нее. – Пытаюсь вам поверить. Но вы же не хотите сказать, что достигли святости?
— О, нет, — махнула рукой Сонечка. – Мне до этого далеко. Вот, вчера, когда вы на меня дыхнули (Михаил забормотал – простите, простите…), я ведь не сразу вас простила.
— Да?
— Да. А потом посидела, подумала, что вы несчастны, и так мне стало вас жалко, что прощение далось легко. Вы временно заблудились в себе и в жизни, и нуждаетесь в помощи. И есть люди, которые способны вам помочь. Оглянитесь вокруг, не замыкайтесь в себе.
Сонечка хотела добавить, что именно она готова протянуть ему руку бескорыстной помощи, но что-то удержало ее от этого порыва.
— Спасибо за великодушие. … Да, вчера я выглядел не лучшим образом. А что вы сейчас обо мне думаете?
— Мм… вы – хороший человек, потому что все люди изначально хорошие. В каждом из нас – Бог. Просто вы одиноки, разочаровались в жизни и не ищете свое предназначение.
— Возможно… — Михаил задумчиво сделал пару глотков из чашки. – А вы ищете или уже нашли?
— Да, да, да! Именно так. Искала и нашла. Я поняла, что мое предназначение – помогать людям. Объяснять им, кто они такие и для чего родились.
— А я кто?
И тут Сонечка задумалась. Потому что в голове у нее были только заученные на семинарах слова типа «вы тот, кто несет Свет», «вы родились, чтобы любить» или «помогать Земле-матушке». Но она подозревала, что с Михаилом этот номер не пройдет.
— Вы сами должны это понять, — дипломатично сказала она. По правде говоря, Михаил был таким дремучим, что эти прекрасные сентенции к нему не имели никакого отношения. Конечно, Бог спасает всяких заблудших…
— Ладно. Сам так сам… Мне казалось, что вы мне поможете.
Сонечка пожала плечами. Ей не хотелось говорить Михаилу, что он настолько чужд ее миру, что вряд ли ее услышит и правильно поймет. Опыт такого непонимания у нее уже был. Не далее, как вчера вечером.
Между ними опять повисло молчание. Разговор зашел в тупик. В мир свой Сонечка пускать его не собиралась, свою позицию обозначила, свои принципы огласила. Ей не то, чтобы стало скучно… она его любила… но время позднее, и не пора ли ему восвояси… Сонечка завертелась на стуле, подбирая нужные слова, чтобы намекнуть гостю, что время его визита вышло.
— Вы ведь меня презираете, — внезапно сказал Михаил.
— Что???
— Я хоть и не духовный, но кое-что в людях понимаю. Я для вас – полный отстой, недоразвитый субъект, не способный ни на что возвышенное. Вы снисходите до меня, чтобы учить жизни, но сами вы давно уже не живете в реальности. Вы создали свой иллюзорный мир, где все тишь да гладь да божья благодать и в нем благоденствуете. Остальные люди вас не волнуют. Главное, чтобы они в ваш мир не вторгались. И на здоровье. Я на ваш мир никак не покушаюсь. Но и мой мир вас абсолютно не интересует. Как и то, чем я живу и дышу. Я интересую вас только с точки зрения просвещения – сможете ли вы задурить мне голову или нет.
Это был прямой наезд, интервенция. После всего, что она для него сделала и хотела сделать! Невероятная, черная неблагодарность. На глаза Сонечки навернулись слезы. Она захлопала ресницами. Слов не было.
Михаил вскочил и присел перед ней на корточки. – Вот, вы обиделись. Чуть не плачете. Потому что я сказал вам правду!
Крупные слезы потекли из глаз Сонечки по щекам. Так плачет ребенок, у которого отняли игрушку, — горестно, но недолго. Она сглотнула слезинки – губы стали солеными.
— Слава Богу! Вы обиделись и плачете. Я так рад, потому что это – настоящее. Вы способны обижаться и реветь, как обычный человек. Признайтесь, что вы обиделись на меня.
— Да, — захлюпала носом Сонечка. – Обиделась. Зачем вы так со мной? Я к вам всей душой, а вы…
— Признайтесь, я вас раздражаю, — продолжал пытать ее Михаил.
— Нет.
— Да. Потому что и вы меня раздражаете своим конформизмом, притворством, ложью… И ничего вы меня не любите… Это противоестественно, любить своего обидчика.
— Ничего вы не понимаете, — закричала Сонечка. – Вы – моральный урод! Но я все равно люблю вас, люблю, назло вам. Вам никогда этого не понять, потому что вы…
— Урод, тупица, недоразвитый, — закончил ее фразу Михаил. – Ну вот, наконец-то поговорили откровенно. Без притворства.
— Вам весело? – прошипела Сонечка.- Вам весело, потому что вы разрушитель всего светлого и чистого, и вы живете полной жизнью, только когда разрушаете.
— Ошибаетесь, — Софья Андреевна, — грустно сказал Михаил, вставая. – Мне не весело. Я искренне думал, что вы, что вы… я надеялся, что вы та самая… ну, пример, что ли для всех… Достигли того, чего бы и мне хотелось. А это всего лишь иллюзия… Прекрасная, но иллюзия. И, тем не менее, я вам благодарен за урок.
Он вышел и захлопнул за собой дверь. Сонечка посидела, шмыгая носом, закрыла глаза и в медитации выкинула Михаила к такой-то бабушке. Ее светлый и чистый мир вскоре был восстановлен.
Татьяна Золотухина